Мне действовал на нервы нанятый водитель автобуса. Антони был низеньким, толстеньким пожилым человеком с красным носом (вероятно из-за выпивки), всегда в раздражённом настроении. Он кричал на преданных из-за любой мелочи, все жаловались, что он курит в автобусе».
Я подошел к Антони. «Я хочу поговорить с тобой», — жёстко сказал я. Он выглядел удивленным. «О, — сказал он, — я тоже хотел поговорить с тобой».
«Хорошо, — подумал я, — пусть он говорить первым. Тем хуже для него».
«Прежде всего,- сказал он,- мне не нравится театральное представление на ваших фестивалях, и танцы этих балийцев мне тоже не нравятся».
«Продолжай, продолжай, – подумал я. — Скоро ты вылетишь с работы».
«Мне, также, не нравится ваша пища, — продолжил он, скривившись. – И я терпеть не могу, когда все эти маленькие дети забираются на сцену».
«Ну, хватит! — Подумал я. – Настало время его отругать».
«Теперь послушай меня…» — сказал я, повышая голос.
Но он прервал меня. «Но одна вещь мне действительно нравится, – Это когда в конце фестиваля ты поёшь на сцене. Что-то происходит со мной, когда я слышу, как ты поёшь эту красивую песню про Кришну».
Я потерял дар речи.
«Ты знаешь, — продолжил он, — я старый человек с очень плохим характером, но, как ты говоришь в своих лекциях, во мне есть более глубокая, духовная природа».
Он вытащил из кармана потрепанную карточку с изображением Девы Марии.«Я молюсь Марии каждое утро и каждый вечер, — тихо сказал он, глядя на изображение. – Оно у меня с детства. Мне дала его мама. Это самое дорогое, что у меня есть»
«Правда, ты опять будешь петь сегодня вечером? – спросил он. – Прошлым вечером пел кто-то другой. Это было не то». — Ладно, что ты хотел мне сказать?»
«Э… нет, ничего, — сказал я. – Я имею в виду, что это может подождать.»
Возвращаясь к своему микроавтобусу, я чувствовал себя глупцом. «Такой благочестивый человек, — думал я, — а я не видел в нём ничего хорошего».
И вот настал последний фестиваль сезона. Я слышал, что у Антони произошла перемена в сердце. Теперь он был вежливым с преданными и помогал им, когда было нужно. Каждый вечер он продолжал свой ритуал, сидя позади толпы, почти в темноте, и наблюдая завершающий киртан на сцене.
Когда я сидел в автобусе, ко мне подошёл Амритананда. «Антони попросил меня передать это Вам, — Он слишком стесняется подойти сам. Сказал, что это сюрприз» и он протянул мне старое изображение Девы Марии.
«Что? – удивился я. – Это же самое ценное, что у него есть!»
Амритананда улыбнулся. «Да, — ответил он, — и именно поэтому он отдаёт её Вам».
Я долго смотрел на это изображение.
Перед прощальным киртаном я вышел на сцену перед огромной толпой. « Я хочу посвятить этот последний киртан моему дорогому другу, который значит для меня очень много. Он научил меня видеть хорошее в других. Он научил меня смирению и дал мне веру в то, что святые имена Господа могут очистить сердце каждого».
Я сделал паузу. «Это водитель нашего автобуса, Антони» — сказал я.
Толпа взорвалась аплодисментами.
Я достал изображение Девы Марии, показывая всем. «И он подарил мне самый лучший подарок, который мне когда-либо дарили — подарок от всего сердца».
Я окинул толпу взглядом. «Антони, — сказал я, — если ты там, — этот киртан для тебя».
Я пел с закрытыми глазами. Когда я их открыл, то увидел что Антони идёт из-за толпы к сцене. Он сел в первом ряду, закрыл глаза и стал сосредоточенно слушать. Через несколько секунд по его щекам катились слёзы.
«Мой дорогой Господь, — тихо сказал я, — только посмотри на силу Твоих святых имён».
После киртана я попросил Антони подняться на сцену.
На этот раз сюрприз был у меня. Я достал из-за спины коробку в подарочной упаковке и протянул ему.
«Сегодня, — сказал я в микрофон, — я купил подарок моему любимому водителю автобуса».
Публика засмеялась, а Антони открыл подарок. Его глаза широко раскрылись, когда он увидел внутри плейер для компакт-дисков. Там же был диск со всеми бхаджанами, которые мы спели на протяжении тура. Его глаза снова наполнились слезами, он повернулся и расцеловал меня в обе щеки.
ЕС Индрадьюмна Свами